Маньяки похожи на обычных людей

В 2000 году провинциальный слесарь похитил двух девочек 14 и 17 лет, поселив их в подвале. На протяжении четырех лет он удовлетворял с помощью школьниц свои животные позывы. Домой, как это предписано УФСИН, скопинский маньяк не поехал. Он отправился в столицу для участия в ток-шоу. По слухам, ему заплатили 3 миллиона. Это развлечения, которые мы заслужили… На вид Мохов обычный провинциальный мужичок, хитроватый и одновременно простой. Какие они, настоящие маньяки? Однажды вечером я возвращался домой. У тротуара возле сталинской высотки из чуть приоткрытого окна дорогого авто лилась мелодия аргентинского танго. Это было совсем неожиданно. Когда-то я тоже занимался танго — нахлынули воспоминания. Как там в сказках говорят? «Ну, ребятушки, садитесь поближе, сейчас вам расскажу историю. Жили-были…» Это было давно. Приморский город, кухня, я и мой приятель. На столе — выпивка и закуска. На стене — телевизор. Фоном идет кино. Помните фильм со Шварценеггером «Правдивая ложь»? Старая добрая комедия. Арни замирает посередине зала. Поворот головы, «Кумпарсита». Тиа, такая обаятельная, опасная, неотразимая скользит вокруг неподвижного корпуса. Люблю этот момент. Эдик хмыкает и кивает в сторону экрана: — Шварц думает, что танцует танго! — Да ладно! — улыбаюсь я. — Это не танго, зато эмоции переданы правильно. Любовь, смерть, страсть, садомазо… Все как в жизни! — Ох, жизнь такая штука! — пафосно отвечает Эдуард. Мы смеемся. Тонька по понятным причинам в разговор не встревает. Пригласил меня в гости Лесовский совершенно неожиданно. Я не слышал, чтобы кто-нибудь до этого был у него дома, хотя Эд — человек общительный и позитивный. Появился он в нашей компании года за полтора до этого. Пришел на милонгу в кабак с темненькой спортивной партнершей. Пили, трепались, танцевали. Я сразу заметил, что подготовка есть. И девочка молодец: явно хореографическая школа, хоть и ошибалась иногда. Но кто из нас не ошибается? Вечеринка закончилась, парочка осталась в клубе, стали ходить на занятия. Потом Ритку (так звали черненькую) сменила Кристя, тоже брюнетка. Они все у него были как на подбор: миниатюрные, худенькие, с хорошими фигурами. Черные волосы — длинные, до попы, собранные в хвост или заплетенные в косу — неизменно обрезались и превращались в каре. Но не сразу. Девчонки были кобылки с норовом, но Эдик, мастер и сердцеед, знал к ним подход. Огонь в глазах львиц уступал место чему-то детскому, ресницы начинали трогательно хлопать, губы распускались… Месяц–два, и хищница бегала как ручная. Дрессировал он их легко и изящно. Я покосился на Тоню. Вот тоже — «бывшая». Пришла вся такая гламурная, нос кверху. А потом вдруг домашней оказалась, просто курочка. Как и все ее предшественницы, думала, что «танец навсегда». Потом задумчивой была. Потом в черном гардеробе появилась юбочка в горошек. Горошек у всех, когда дело клонилось к развязке, появлялся. Шарфик, заколка — хоть что-то… Мне ее даже немного жалко стало, когда музыка доиграла — скрыть пытается, а глаза такие большие, темные, и плохо ей, очевидно. Танго кончилось… Сейчас Тончик слова не скажет, в окно смотрит. Полина теперь у Эдика. Она придет скоро, на работе задержалась. Мне немного неудобно. Хоть Тонька теперь не в счет, а как-то не очень тактично при ней «клубных телок» обсуждать. Тем более тех, с которыми у ее любимого что-то было. А было у Эдика со многими. И дело не в том, что он красавец и атлет — на внешность только дурочки ведутся. Есть такое слово — харизма. Я вначале думал, что Лесовский банкир или серьезный бизнес имеет. Упакован дорого, хорошая машина, манеры… Оказалось — человек искусства (надо же!). Просто зарабатывает неплохо. Редкий случай для художника, когда ему при жизни реально большие деньги платят. — Ну это же не совсем обычные работы, — поправляет меня Эдик. Как все творческие личности, художник щепетилен, если речь заходит о его произведениях. Я смотрю на них. Лица задумчивые, улыбающиеся. Тут надменные красавицы и озорные девчонки. На миг кажется, что они с нами в комнате. Лесовский — талант, что ни говори. Некоторых девочек я знал: вон Марго, рядом Крис, потом Вера. Откинула непокорную челку, смотрит с прищуром. Хорошо передал. Со всеми моделями он, разумеется, спал. — Слушай, как твои дамы такие чудачества терпят? Не ревнуют? — между делом интересуюсь я. — Да ты что... — изумляется Эдик. — Они же сами об этом просят! Поля так и сказала: «Хочу, чтоб эта сучка была последней в галерее! Сделай подарок!» Тоня бессильно падает лицом в тарелку с колбасной нарезкой. Я успеваю поймать готовую опрокинуться бутылку, разливаю на двоих: — Ну… Не чокаясь! Эдик вытирает салфеткой еду с лица девушки. — Вот, блин, опять подкрашивать придется, — со вздохом он отставляет голову красавицы на подоконник и берет рюмку. Мы выпиваем. — Слава богу, время сейчас на любимое занятие есть. Одно дело — ремесло, другое — для души. Не надо смешивать эти вещи! — говорит Эд, смачно закусывая коньяк маслиной. Я следую его примеру. — Что, заказов нет? — сочувственно интересуюсь у собеседника делом, хотя ответ и так ясен: кризис. — Заказы есть, но туфта всякая. То котика принесут окочурившегося, то собачку. Домашних питомцев. Крупные клиенты перевелись. Работаю как обычный таксидермист, — отвечает Эдик. Я вздыхаю. Мы выпиваем еще по одной, часы бьют полночь. — Поля часто так задерживается? — спрашиваю я у радушного хозяина, поднимаясь из-за стола. Нетвердой походкой направляюсь к выходу. — Да пашет и днем, и ночью. Волнуюсь, — говорит Эдик, — лучше бы такси взяла. Сейчас уродов всяких по ночам шастает множество… — Ничего, — ободряю я друга, — она девочка умная. Все хорошо будет! Эдуард по-доброму улыбается. Мы чем-то похожи. — Скажи все-таки, почему тебя так девочки любят? — спрашиваю я у Лесовского, чтобы сменить тревожную тему. Он задумывается, потом говорит с легкой грустью: — Секрета нет. Я не отказываю им ни в чем. Я искренен! — Молоток! — киваю я. Есть над чем подумать… Бросаю прощальный взгляд на головы красоток, прохожу вдоль паноптикума. Кажется, что они провожают меня глазами. Траурные еврейские, нордические холодные, мечтательные и лукавые… Чувственные губы, вздернутые носики. Все-таки Эдька романтик! Как Натэлла валькаду делала! Как Машка ганчо крутила! Они все любили танго… Я иду по темной аллее. Светит полная луна, на дорогу ложатся длинные тени. Шуршат листья и пахнет осенью. Сам того не замечая, я начинаю отбивать носками три четверти, пританцовываю. В ушах звучит «Кумпарсита»… Тускло мерцают окна приближающегося дома, и я вовремя перехожу на обычную походку, легкую и неслышную. Еще соседи увидят, подумают, что ненормальный. А может быть, все творческие люди и вправду немного того? Талантливые, увлеченные, не такие, как все… «Вот такая вот история. Хочешь — верь, а хочешь, как говорится, не верь. А хочешь — так проверь!»