Руслан Бальбек: Крымские татары при России просыпаются от спячки

Пять лет назад на общенародном референдуме Крым проголосовал за возвращение в состав Российской Федерации. Как в эти революционные дни марта 2014 года удалось избежать этнической катастрофы на полуострове, как проживали это время крымские татары и что изменилось для них за пять лет после Крымской весны?

Об этом Федеральному агентству новостей рассказал депутат Государственной Думы от Республики Крым Руслан Бальбек. - Руслан Исмаилович, что происходило бы сейчас с Крымом и крымскими татарами, не случись воссоединения с Россией пять лет назад? - Крымскотатарскй народ продолжал бы жить обычной размеренной жизнью, в которой не было бы ни родного языка, ни родных школ, ни решения земельных и жилищных проблем, ни снятия клейма предателей. Люди бы жили, но этнос умирал бы... Создавали бы какие-то компактные поселения, нелегально строили мечети. Крымские татары вроде продолжали бы быть, но то, что важно для любого народа: его достоинство и честь, украинские власти в течение 25 лет игнорировали и, уверен, продолжали бы такую политику. Для них было только два крымских татарина — это Мустафа Джемилев и Рефат Чубаров, именно эти люди были для Киева — ум, честь и совесть нации. Хотя, если говорить честно, что один, что второй — это два отщепенца, которые грели руки у костра народного горя. Но, как говорят, история не терпит сослагательного наклонения, так что я лучше скажу о том, как состоялось это воссоединение и как мы к нему шли. Накануне всех событий крымской весны, с декабря, началась раскачка ситуации и экспансия майданной культуры. Происходили вбросы, что приедут националисты из Львова и расправятся с теми, кто не согласен с майданной идеологией. Меджлис (ныне запрещенная организация в РФ – прим. ФАН) каждую неделю проводил митинги, и, хотя его приверженцев было не больше 200-300, пытался создать протестные настроения. Да и сами сторонники евроинтеграции не находили поддержки среди крымчан. Их было около 100 человек — это те люди, которые несколько лет назад приехали на полуостров, «сидели» на западных грантах и не имели ничего общего с крымским населением. И все это в комплексе с тем, что происходило в Киеве, вызывало резкое неприятие у крымчан. На полуострове появились народные лидеры — Алексей Чалый и Сергей Аксёнов. Считаю, что 28 января началась крымская весна, ведь именно тогда крымчане самоорганизовались, объединились вокруг своего лидера и стали на защиту своих ценностей и себя. В этот день на призыв Сергея Аксенова вышли около 2000 крымчан и предотвратили захват Совмина меджлисом. В каждом районе собирались люди: от ветеранов — до простых студентов. Стояли в парках по 200-300 человек, чтобы предотвратить провокации евроинтеграторов. - А как крымские татары реагировали на происходящее в начале 2014 года? - Все 25 лет до этого украинские политики пытались делить полуостров по национальному признаку, этнический разлом строился на противопоставлении: крымские татары и все остальные. Из крымских татар формировали протестное сообщество, которым легко было манипулировать, выводить на митинги и перекрытия дорог, противопоставлять большинству. На момент 2014 года у крымских татар был один самозваный лидер — это меджлис, которому уже никто не верил. И тут в Крыму появился другой лидер — Сергей Аксенов, которого все давно знали. Крымские татары поверили ему, несмотря на то, что он шел курсом на воссоединение с Россией. Из-за политики меджлиса в глубине души у большинства крымских татар Россия не с грамотами Екатерины, не с уважением Российской империи к крымскотатарскому народу, а только со сталинскими репрессиями, самыми болезненными и оскорбительными для нашего народа. Это факт, который был. У меджлиса во времена Украины была монополия на крымских татар: каждый, кто пытался высказаться против, либо лишался жизни, либо оказывался в тюрьме. У нас достаточно таких —Эскандер Меметов, Юрий Османов. Они погибли от рук бандитов, политические версии убийства следствием не рассматривались, ведь так расчищалась дорога для продвижения идеалов меджлиса. Такой авторитарный метод управления под демократическими вывесками использовал крымскотатарский фактор для поддержания в Крыму очага напряженности. Было совершенно понятно, кто финансирует эту деятельность и определяет политическое поведение: Чубаров входит в международный фонд «Возрождение» под Соросом, сайт меджлиса проспонсирован институтом Маккейна. - Чем же Сергей Аксенов расположил к себе крымских татар? - Обостренным чувством справедливости. Он был открыт, справедлив, умел на понятном людям языке объяснить общие цели. Он дал понять, что Крым — это наш общий корабль, от каждого из нас зависит, насколько успешно он будет идти, насколько полуостров будет комфортным и надежным для нас. В Аксенове увидели харизматичного лидера, способного в кратчайшие сроки принимать решения, и эти решения давали чувство защищенности, безопасности и надежды. Он в те сложные мартовские дни 2014 года на весь мир объявил, что весь крымскотатарский народ получит то, о чем он мечтал, но не смел надеяться: свой язык, школы с обучением родному языку, свободу вероисповедания и реабилитацию, восстановление чести и достоинства народа. Разве кто-то из украинских лидеров за 25 лет хоть раз что-нибудь подобное озвучил?  Нет. Нас держали как полезный электорат для киевских политиков, но ни один из украинского истеблишмента ни разу не заикнулся, что народ достоин другого, достоин равноправия. Этого в мыслях не было. Именно поэтому за Сергеем Аксеновым, может быть, сразу пошли не все, но прислушалось к его словам  подавляющее большинство. - Думаю, однажды депортированный народ мог опасаться, не будет ли изгнан из Крыма снова? - Действительно, через этнические СМИ, через соцсети вбрасывалась информационная инфекция о том, что крымских татар якобы могут снова депортировать. До референдума делалось все, чтобы спровоцировать людей на необдуманный шаг. Поступала дезинформация, что представители казачества идут захватывать музеи крымских татар, что готовится захват здания меджлиса. Вообще, информационная война в марте 2014 года — это, бы сказал, позорная страница в истории украинской журналистики. Дело даже не во вбросах, а в самом настрое. Облить грязью все, что здесь происходило, выпячивать ложных героев — такой была задача украинских каналов. Но, как выяснилось, откровенное вранье против объективной информации проигрывает. Именно поэтому украинских журналистов здесь воспринимали, мягко выражаясь, не очень радостно, а иногда даже довольно агрессивно — ничего личного, но лжецов, что называется, гнали прочь. И Аксенов оперативно реагировал на все слухи. Тем более, силовые структуры к тому времени уже перешли на сторону крымчан. Национальный фактор не удалось использовать в 2014 году еще и потому, что крымскотатарский народ давно стал частью крымского сообщества и не отделял себя от крымчан. - Руслан Исмаилович, а после крымской весны и отъезда руководства меджлиса, появился ли у крымских татар новый лидер из народа? - Я уверен, что после событий весны 2014 года крымскотатарскому народу нужен был не лидер, а авторитетный, я бы сказал, судья: объективный, независимый, далекий от политики. Им стал наш муфтий (хаджи Эмирали Аблаев – прим. ФАН). Он остался со своим народом, с единоверцами. Он, что называется, стал стержнем, вокруг которого объединились не только верующие, но и не самые религиозные крымские татары. Он стал столпом нашего народа и сумел показать ему путь, основанный на заветах нашего соотечественника Исмаила Гаспринского, который и ввел понятие русского мусульманства. - Воссоединение с Россией назвали «возвращением Крыма в родную гавань». А что было самым важным для крымских татар в этом возвращении домой? - Подписанный президентом Владимиром Путиным указ о мерах реабилитации 21 апреля, сразу через месяц после воссоединения. Это был не просто широкий жест, это — показатель отношения Российской Федерации ко всем народам, ее населяющим. Мы равны, и страдать всему народу из-за нескольких предателей — несправедливо. Президент РФ Владимир Путин своим указом это подтвердил и открыл нам путь к восстановлению прав. За время Украины не было ни одного закона, который позволял бы крымским татарам легально возвращаться в Крым. Была межправительственная договоренность до 2010 года, по которой люди получали гражданство. Но после 2010 года те, кто не смог легализоваться, застрял в «правовом чистилище». К 2014 году у многих были просроченные или недействительные документы, не было возможности пользоваться правами наравне со всеми. Далее в нашу историю вошел еще один российский закон от 17 апреля 2017 года. Он дал право незаконно депортированным жертвам политических репрессий при наличии справки о реабилитации получать гражданство и вид на жительство. Закон «открыл ворота» для репатриантов и стал знаменательным событием. Депортация разорвала семьи, культурные связи, и только после принятия этого закона люди смогли законно вернуться домой. - Как сейчас крымские татары настроены по отношению к России? - Люди благодарны России. После исчезновения меджлиса с полуострова крымские татары все эти пять лет будто просыпаются от спячки: наблюдается их небывалая политическая активность. Беспрецедентный результат был на выборах президента России, где проголосовали более 40% крымских татар. Почему я говорю о беспрецедентности, потому что в период монополии меджлиса активность крымских татар на выборах была до 30%. Меджлис убил в крымских татарах политическую активность и доверие к власти. А на выборы президента России пришла почти половина крымскотатарсого населения — более 40%. Это говорит не просто о доверии, это показатель авторитета власти и уважения к лидеру российской нации. Активность на выборных участках – это лучший знак того, что крымскотатарское население верит российскому лидеру, верит России и благодарит ее за то, что людей не бросили в те сложные дни марта 2014 года. Люди видят, что происходит, что делается для них в Крыму. Развитие полуострова коснулось и мест компактного проживания крымских татар, такого никогда не было, чтобы строились детские школы и сады с возможностью билингвального обучения. В период Украины за 25 лет появилось 266 новых мест в детских садах, а в российский период за пять лет — уже 22 000 мест, и учебные заведения строятся дальше. Причем в билингвальные школы и сады отдают своих детей и славянские семьи. И, конечно же, сейчас все ждут завершения строительства соборной мечети. Крымские татары стремились к этому 15 лет, но до 2014 встречали постоянные препятствия, препоны, нежелания украинской власти пойти навстречу этой мечте народа иметь соборную мечеть на своей исторической родине. - Все же этническое соседство не назовешь безоблачным, какие конфликты обнаружились за пять лет? - Конфликты на межнациональной основе — это уже прошлое. До 2014 года национальный фактор использовался для поддержания напряженности на полуострове — были перекрытия дорог, митинги, конфликты на этнической почве, самовольные захваты территорий. После 2014 года ничего подобного не происходит. Мы в диалоге находим решения, которые удовлетворяют все общество. Мы стараемся слышать друг друга, и я верю, что крайние формы конфликтов остались в истории.