Александр Асафов: Мир становится многополярным, а бежавшим из России придется искупать свою вину

Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.

– Мы, когда видим любую законодательную работу, всегда к этому относимся с особым вниманием, потому что нам кажется, что происходят некие грандиозные изменения, и так часто бывает. Но не в этом случае. Дело в том, что у нас избирательная система достаточно быстро развивается, вступают в действия новые обстоятельства, такие, как многодневное голосование, оно уже привычное для нас с вами, но со времени последних президентских выборов, соответственно, ситуация изменилась.

Это касается и многодневного, и электронного голосования, и, собственно, характера формирования избирательных комиссий, и правил присутствия на участках наблюдателей, и права присутствия на участках, в том числе, журналистов.

Все эти нормы уже включены в законодательство, но в законодательство, касающееся выборов депутатов Госдумы, там это есть уже.

Сейчас закон, касающийся выборов президента, нормализуется относительно всего избирательного законодательства, всего набора законодательных актов.

По сути, это технические изменения, которые уже есть в нашей жизни, касательно других выборов, выборов других уровней, теперь они относятся и к выборам президента, которые пройдут, вероятнее всего весной 2024 года. Сейчас они не объявлены в законопроекте, это тоже прописано, у нас выборы объявляются за сто дней до самого голосования.

Эти все элементы к выборам 17 марта 2024, вероятнее всего, они пройдут тогда, и вносятся в закон необходимые изменения.

– Поговорим о земельных выборах в Германии. Как вы оцениваете их результаты, можно ли это считать неким ударом по политической немецкой системе? И как партия Шольца себя показала?

– Немецкая политическая система разбалансирована внешним давлением, это началось не на этих выборах, даже не на выборах, в результате которых Шольц пришел к власти, как это называют в ряде экспертных комментариев. Я напомню интересный факт, забавно вспомнить – Шольцу говорили, что он проедет в должность канцлера и будет на ней находиться, как в мягком вагоне, они формулировали это так, что после Меркель ему будет комфортно.

Мы видим, с какими обстоятельствами он столкнулся, Германия практически утратила суверенитет, и он тоже во многом могильщик этого суверенитета. И, конечно, говорить о том, что система ХДС/ХСС и других межпартийных взаимоотношений осталась прежней – это абсурд. Но люди реагируют на политическую повестку, в том числе - и в результатах голосования.

И мы видим результаты в землях Гессен, и в землях Баварии неутешительными для партии Шольца, и совершенно однозначно показывающими настроения людей.

В профессиональном сообществе это называется некрасивым словом "электорат", но, по сути, это мнение людей и выражение их отношения к происходящему – к утрате суверенитета, к безоглядной помощи Украине и другим неприятным обстоятельствам, в том числе, к усилению НАТО.

Против всех этих изменений в жизни Германии, в политической жизни и в реальной жизни людей выступают понятные политические силы, которые и показывают на земельных выборах те самые результаты.

Мы сейчас говорим, безусловно, об AFD – "Альтернативы для Германии", действительно результаты неутешительные для правящей партии. Другой вопрос, что правящий Кабинет министров сформирован под давлением Запада, под давлением американцев, там такие люди, как Бербок, получили министерские посты. И в целом эти выборы, я не думаю, что сильно как-то повлияют на политическую картину в Германии. Но они дают нам представления о том, как это видят люди.

Люди это видят достаточно однозначно, поэтому и голосуют за "Альтернативу для Германии", то есть, против всех этих процессов.

Конечно, для немецкой политической системы это неприятно, но, коль скоро она управляется не народом Германии, не людьми, а внешним менеджментом, я думаю, что она как-то с этим справится.

– Российско-иракские переговоры в Кремле. Владимир Путин встретился с премьер-министром Ирака Мухаммедом Ас-Судани. Встреча была запланирована заранее, еще до событий на Ближнем Востоке, но теперь уже об этом будет отдельная тема. На фоне этого - какие заявления вы бы выделили?

– Честно говоря, стоит поговорить не о заявлениях, а о ситуации в общем. То, что вся система мировая политическая, мы с этого начали, находится, мягко говоря, в разбалансировке. Если вы видели самые цитируемые сегодня публикации в "Блумберг", которые утверждают, что этот новый конфликт на Ближнем Востоке на самом деле - проявление застарелого - фактически, как там написано – переносит Pax Americana в учебники.

Если даже уже в лояльных Западу изданиях совершенно пишут о том, что очевидно, что мир Pax Americana (уходит – Ред.), и мы живем в неком новом пространстве – пространстве изменений, то очевидно, что все события так или иначе стоит трактовать как канву событий, меняющих мир.

В этом смысле ключевые изменения, договоренности и сам факт взаимодействия по вектору, о котором мы с вами говорим – встреча с премьер-министром Ирака, на нее надо тоже смотреть через эту призму. Поскольку, пройдя через этап изменений, в том числе изменений, которые идут через конфликты, через гибель людей, мир перейдет к ситуации достижения новых соглашений.

И контур этих соглашений мы можем наблюдать на уровне подобных контактов.

Мир однозначно стал многополярным - и то, что раньше не учитывалось ни в качестве полюса, но в качестве актора не воспринималось — сейчас они (страны -Ред.), во многом благодаря России, становятся полноправными участниками международного политического процесса, с ними идет конструктивное взаимодействие, встречи, дискуссии, договоренности, планы на будущее.

И конечно, это предельно важно. Я бы так прокомментировал эту встречу, которую еще 15 лет назад невозможно было представить.

Сейчас это регулярные события международного политического процесса, которые и утверждают то, о чем пишет "Блумберг". Утверждает то, что многополярный мир (создается — Ред.) в контексте взаимодействия цивилизации, это, собственно утверждается – а мир однополярный, мир гегемона, мир Pax Americana - фактически остается только в учебниках.

И в реальности это уже объективно так. Но в информационном пространстве мы еще долго будем наблюдать инерцию, в которой мир Pax Americana будет себя пытаться утверждать и дальше.

– Раз уж затронули тему войны на Ближнем Востоке, то, как считаете, кто еще втянется? Допустим, такие игроки как Ливия или Иран?

– Сложно предположить, поскольку мы пытаемся рассуждать шаблонами даже не начала XXI века, а шаблонами XX века. Для моего поколения людей, которые смотрели телевизор в то время, словосочетания "Сектор Газа" и "Западный берег реки Иордан" очень привычны. Там всегда была событийная история – конфликтная, трагическая часто. Слова "Хезболла" и "ХАМАС" тоже были частью нашего политического лексикона, хотя это было очень давно.

Я напомню, что 50 лет прошло с так называемого "Судного дня". И нынешние обстоятельства, безусловно, показывают, что все застарелые конфликты, те конфликты, которые удавалось сдерживать при помощи международного права, при помощи участия в этом ООН – они сейчас по новой проявляются. И сказать, как они будут развиваться — невозможно.

Эти и подобные процессы описал в своей известной книге Нассим Талеб, который называл их "черными лебедями". Что такое "черный лебедь" по Талебу? Это события, которые невозможно предсказать, их не предсказал ни один аналитик. Хотя оно (событие — Ред.) произошло - и, уже когда оно произошло, то обратным счетом экспертам кажется: "Ну это же очевидно было, что такое наступит". Все же знали, об этом говорили, что рано или поздно эта напряженность покажет себя. Но что она покажется себя вот так – предсказать никто не мог и никто об этом не говорил.

И сейчас мы пытаемся старой линейкой – линейкой пятидесятилетней и тридцатилетней давности - попробовать измерить происходящее, сказав: ну, сейчас, конечно, они попробуют втянуть Иран. С учетом обстрелов территорий Ливана и отдельным ответным ударам, совершенно очевидно, и Ливан тоже будет втянут в конфликт...

Но это абсолютно не факт. Безусловно, мы видим, что значение международной дипломатии сильно снижено, о значении ООН вообще сложно говорить, но это не означает, что невозможны иные договоренности уже в концепции и в логике многополярного мира.

Поэтому плохо, когда происходит конфликт. Ужасно, когда гибнут люди, мы с вами это видим. Поскольку мир у нас прозрачный, цифровой, мы фактически - очевидцы, мы свидетели. Мы видим и видеоролики, и сообщения с мест, причем от простых людей моментально.

Мы видим вопросы, которые задают вчерашние солдаты израильской армии - "почему это допустили, когда я служил, это было невозможно". На эти все вопросы ответов нет, мы лишь фиксируем реальность. Поэтому любой прогноз будет несостоятельным.

Можно предположить, что… и это только "можно предположить", что втянется Иран, но рациональных предпосылок вроде бы нет, и вроде бы из тех действий, которые Иран предпринимает, и заявлений, которые делает иранское руководство - вроде бы нет. Но мы с вами не живем завтра. И это завтра для нас в таком смысле старыми инструментами, старыми линейками — непредсказуемо.

Поэтому мы, конечно, надеемся на прекращение огня, на прекращение конфликта, но в реальности, увы, может быть все, что угодно. В том числе и все эти версии, которые сейчас обсуждаются в западном сообществе, которые болезненно влияют на киевский режим. О том, что где очевидный для Запада приоритет в преддверии американских выборов – он не в Киеве, он там (на Ближнем Востоке — Ред.) - и очевидно, что помощь будет предоставляться приоритетно туда.

– В Киеве опасаются, что война на Ближнем Востоке немного сместит этот вектор внимания Запада с Украины...

– Да почему немного? Мы видим позицию в преддверии польских выборов. Мы видим позицию пост-словацких выборов. Мы сейчас, наверное, увидим какую-то корректировку, по крайней мере, на уровне риторики, немецкого курса.

Опасение (у киевского режима — Ред.) одно – то, что их оставят одних. Что помощь, которая и так снижается по массе причин, которые мы обсуждали, она иссякнет, поскольку вваливать деньги и оружие в коррупционную дыру сложно. Вернее, вкладывать-то просто, объяснить избирателям сложно.

Трамп-младший говорит о том, что американским оружием обладают боевики. Собственно, Марджори Тейлор Грин, к ней можно по-разному относиться, это очень специфический человек – прямо обвиняет киевский режим в доставке американского оружия на Ближний Восток. Насколько это достоверно? Большой вопрос, но это факты - и неприятные факты для киевского режима.

Настолько ощутимо желание западных спонсоров украинского конфликта провести аудит, проверить, куда уходят деньги. И никакими заплатками здесь в виде ареста мэра Сум, еще какими-то действиями, ответить невозможно.

Поэтому страх (у киевского режима — Ред.) – он очевидный: что сбудется то, что сказал Путин в Валдайской речи 5 октября, о том, что если Украине прекратятся западные поставки оружия – все прекратится за неделю. И, конечно, они этого боятся до жути. И, конечно, во всех высказываниях всего пула спикеров, от какого-нибудь Подоляка, Ермака, до Зеленского и прочих - это сквозит.

Они понимают, что им больше не удается навязать свою повестку, даже если Илон Маск шутит в своем аккаунте в социальной сети X, в прошлом Твиттер, которая не работает на территории Российской Федерации, о том, что задача Зеленского – выпрашивать еще и еще больше денег.

Очевидно, что в этом смысле они находятся в тупике понимания, поскольку все прогнозы, которые делают западные аналитики, неутешительны для них – ни в сфере увеличения или обеспечения поставок, ни в сфере обеспечения бюджета Украины деньгами. Поэтому их эмоция – страх остаться в одиночестве с очевидным для себя концом.

– В завершение хотелось бы поговорить о контексте либеральной позиции. Здесь два вопроса хотелось бы рассмотреть. Первый - это релоканты, мы все помним, как все уезжали, кто-то выезжал в Закавказье, кто-то в Израиль, вспыхнуло и там и там, люди снова переодеваются, возвращаются. И второй момент – это пропаганда, то, что вы у себя в телеграм-канале тоже отмечали, по поводу того, как относятся к этому в принципе, и как трактуют этот термин. Или просто можно понять и можно сказать, что люди просто уходят от боевых действий, уезжают туда, где спокойно?

– Во-первых, давайте оставим любому человеку право на ошибку. И в этом смысле я бы вспомнил цитату Володина, которая также стала уже достоянием широкого круга читателей и зрителей. По поводу того, что те, кто делал подлости, их действиям будет дана очевидная оценка здесь у нас, с очевидным результатом. Он упомянул прекрасный город Магадан — видимо, сам его не посещал. Город действительно хороший, я там был.

И в этом смысле, конечно, стоит разделять людей, которые испугались — и людей, которые злонамеренно и прямолинейно ведут антироссийскую пропаганду. У этих людей разные целеполагания, разные эмоции, здесь обобщить их в какое-то единое пространство невозможно, потому что это очень разные истории.

Мы видели и заявления украинской пропаганды о том, что Россия, безусловно, виновата и в том, что случилось в Закавказье, и в том, что случилось на Ближнем Востоке. Этот бред бессмысленно комментировать, но если (внимательно — Ред.) относиться к людям, к их судьбам, эмоциям, мнениям – конечно, страх понятен, конечно, понятна растерянность, понятно и желание уберечься где-то в теплом месте отдельными частями своего организма, а лучше организма целиком.

Но мир меняется - и это надо принять. Надо понять, что от этих изменений убежать невозможно – ни в Аргентину, ни в Израиль, ни в Казахстан. Это фактически бегство от своей судьбы.

Поэтому, безусловно, вопрос возвращения на повестке стоит. Люди возвращаются, но в ближайшее время, я думаю, что мы уже впрямую столкнемся с вопросом деятельного раскаяния. Ты попытался предать себя и свою страну, но теперь ты должен совершить какие-то действия в искупления своих ошибок. Это вопрос буквально следующего дня.

А то, что мир меняется трагически – это очевидно уже всем.

Ранее Владимир Путин прокомментировал возвращение россиян.