Не стало настоящего артиста Александра Ширвиндта…
Казалось, такие люди, как он, будут всегда. Но нет…
Мне довелось быть с ним знакомым. В апреле 1996 года я пригласил его на встречу с моими студентами. Приехал в театр, дождался у служебного входа, он вошел, я обратился к нему. Он поразил с первых минут искренней заинтересованностью, внимательно выслушал, тут же предложил дату встречи (30 апреля), взял на всякий случай у меня телефон и мы договорились, что я подъеду в назначенный день в театр и мы поедем вместе.
Я подъехал, он вышел с трубкой (как положено), мы сели в его машину и поехали. Дорогой разговаривали о разных интересных вещах, приехали, он пару часов пообщался, а потом принял приглашение к небольшому предпраздничному столу, накрытому прямо в деканате. Потом мы ехали обратно, так же беседовали и сердечно попрощались, как старые знакомые.Незадолго до этого вышла его первая книга («Былое без дум»), которую я прочел не отрываясь, он подписал ее. Потом мы несколько раз встречались на разных мероприятиях, я всегда стремился сказать ему несколько слов, подписывал вновь вышедшие его книги. Я читал все его книги и настоятельно их рекомендую («Былое без дум», «Ширвиндт, стертый с лица земли», «Склероз, рассеянный по жизни», «Опережая некролог», «В промежутках между», «Отрывки из обрывков») – изумительный язык, стиль, глубина – в его лице мы потеряли великолепного писателя, тонкого философа, ироничного и грустного эстета, наследника традиций и Бабеля и Ильфа и Шолом-Алейхема и Саши Черного. Он показался мне очень близок и своим пониманием происходящего и оценками и верностью традициям и ценностям и мне очень захотелось с ним встретиться и просто побеседовать, задать волнующие меня вопросы.
В феврале 2020 года я пошел на его спектакль «Где мы?! Ооо…» - захотелось его и просто увидеть и договориться о встрече. Со мной был пакет архивных документов 1920-х годов, связанных с Г.Тусузовым, которые я купил в составе одного театрального архива и, узнав что в театре Сатиры есть музей, решил отдать туда. Спектакль кончился, Ширвиндт вышел, я подошел к нему, отдал пакет и попросил о встрече. Он согласился и просил позвонить в марте. А в марте уже начался проклятый «коронавирус» и ни о каких встречах уже нельзя было и думать. Ширвиндт заболел, попал в больницу и написал оттуда очень глубокое и трогательное письмо, которое я всем рекомендую. Осенью прошлого года я решил пригласить его на интервью. Он согласился, но, будучи на отдыхе на Валдае, просил звонить через месяц, когда вернется в Москву. Мы начали звонить, он откликнулся, но затем телефон замолк и больше не отвечал. Мы терялись в догадках, ибо это было совсем на него не похоже…
И вот его не стало.
Лично для меня это очень большая потеря. Есть люди, с которыми ты даже можешь никогда не видеться, но очень важно просто знать, что они где-то есть – от этой мысли как-то теплее, надежнее, спокойнее. Один мой приятель, в прежние годы ежегодно по несколько раз паломничавший в Оптину пустынь, рассказывал, что его отец, математик, человек неверующий, почему-то всякий раз, когда он возвращался, спрашивал, волнуясь: «Илий есть?» (он имел в виду схиархимандрита Илия, который тогда жил в Оптиной). И когда приятель отвечал: «есть», отец успокаивался и о чем-то думал. Видимо ему просто было важно, что Илий есть, видимо, Илий занимал в его жизни какое-то большое место, его бытие было необходимым условием бытия отца.
То же самое у меня было с Лихачевым, Капицей, Ростроповичем, Лановым, наконец, Ширвиндтом – они были какой-то важной, необходимой опорой, хотелось просто знать, что они есть – это помогало примиряться с тем суррогатом искусства, науки, наконец, жизни, который часто предлагается вместо подлинных вещей.
Но их больше нет.
…Как холодно ты замыкаешь круг
не внемля увереньям бесполезным…
Ранее писатель Михаил Шахназаров ироничным стихотворением прокомментировал заявление Аллы Пугачевой о том, что «нормальные люди не собираются возвращаться туда», имея ввиду Россию.
Читайте актуальные комментарии на главные события дня в нашем Дзен и Telegram.
Свежие комментарии